bdsmion

1.
- Танюшка, дорогая, привет! Ну куда же, куда ты пропала? Шесть лет не виделись, дай я тебя обниму, родная! – с этими словами ко мне на улице кинулась совершенно незнакомая женщина, да еще полезла целоваться. Позор какой! А ведь на этой улице у меня много знакомых, и некоторые не слишком любят людей… И готовы тотчас написать донос – напишут, что мы лесбиянки, например. Впрочем, взаимно. Я всегда ставлю на место этих сплетниц, придираясь к мелочам. Только доносов не пишу – всю правду им в лицо высказываю.
Эти мысли мелькали в моей голове, пока я пыталась отодвинуть от себя незнакомку. Женщина была неприлично жизнерадостна, совершенно не умела себя сдерживать, и даже ее одежда была сексуальной и распущенной! Сквозь полупрозрачную белую блузку вызывающе красовался черный кружевной лифчик. Строгая черная юбка кучерявилась понизу шелковыми оборками. Но… почему мне так знаком этот тембр голоса? И эта родинка над бровью… Я ее определенно где-то видела. Часто и помногу...
Женщина, видя, что я отстраняю ее, ставлю на место, покачала головой и отошла на шаг:
- Не помнишь меня?
- Почти нет, - честно ответила я ей. Так, что-то мелькает на заднем плане…
- Я Юлька! – черноволосая девушка тряхнула своей гривой кудрявых локонов. Мне показалось, что я когда-то и где-то любила любоваться ими, и даже гладить и перебирать…Я? Не может такого быть. Нет, не помню, не было.
- Бедная ты моя, - голос Юлии обволакивал меня теплой волной, и отталкивать эту женщину мне уже не хотелось… А что же хотелось?
- Пойдем, посидим в кафе? – робко, почти просящее, предложила мне незнакомка. Я согласилась. Это было дозволенным развлечением, да и непроясненность имеется. С гражданочкой. Смею полагать, что молочный коктейль и мороженое в такую жару – вполне оправданное излишество, не уронит моей чести и нравственности.
В кафе Юлия начала мне рассказывать. Верилось с трудом. Оказывается, мы с ней вместе отбывали после школы заключение в ИЛДМ № 452 - исправительном лагере для молодежи. Ее слова оживали в моем воображении почти реальными картинками, будто я это действительно переживала с ней вместе. Наши посиделки в компьютерной после отбоя! Инет, разрешенный только на вход, никаких писем и общения с внешним миром, кроме учебы. Только одобренные руководством учебные и новостные сайты Союза. Коллективные обсуждения производственных процессов и постоянное желание что-то улучшить, усовершенствовать. Учеба в радость, до полного изнеможения. Ее друг, который потом стал ее мужем – майор Лавров, главный уполномоченный по наказаниям молодых девиц в лагере, воспитывающий их розгами и ротангом…
Тут вдруг плотина моей забывчивости была прорвана. Это называется блок, - поняла я… Я пошатнулась и чуть не упала с хлипкого алюминиевого стула – потому что я начала вспоминать, что там, за этой плотиной. Какая я на самом деле, и кто мне эта прекрасная женщина! Лучшая подруга. А ее муж... Впрочем, именно воспоминание об одном наказании, проведенном майором Лавровым, и снесло поставленный мне кем-то блок. Но по порядку. Вы ведь не знаете этой истории.
2.
Итак, я – Татьяна Смирнова, 32 года, живу в Союзе Моралистов Востока (далее СМВ или Союз), который включает в себя Россию, ближний Восток часть Дальнего, а также Китай, Монголию и Индию. В наших странах секс давно сведен к физическим пережиткам прошлого и возможен лишь для супругов с 23-35 лет, по субботам, но можно и без него. Потому что людей в нашем мире слишком много, и эту проблему мы по мере необходимости решаем. В прочие дни и возраста секс у нас запрещен, и в целом не поощряется. До совершеннолетия (то есть до 23-х лет) нарушение запрета карается ссылкой в молодежные лагеря, а после – высылкой в Африканский Доминион. Поверьте, желающих попасть в эту беднейшую провинцию мира нет! После нашего строгого воспитания и полноценной, обеспеченной жизни оказаться 7-й женой нищего и необразованного дикаря?
Так что бунтует лишь молодежь. Просыпается в них еще атавизм. Во мне тоже проснулся, увы …
Все началось с того, что с детства я очень любила иностранные языки – учила поначалу немецкий, английский, а в старших классах еще и итальянский. И была у меня мечта – посмотреть мир, разговаривая с людьми на их родном языке. Чтобы вселить в них желание помогать нашему великому Восточному союзу! А еще мне, наверное, нравились европейцы, непохожие на русских, китайцев или наших восточных друзей. Европейцы обладали излишеством во все – в одежде, в еде, в развлечениях. И у них был пугающий секс. Запретный для Союза и слегка манящий. О котором думать неприлично, но иногда хочется! В такие моменты мой учитель рекомендовал мне занятия медитацией, рисование или спорт. Я садилась в позу лотоса и созерцала в уме нефритовый стержень, представляя его как вещь вне мужского тела и пространства. Понятно, что созерцать надо было совершенно другие объекты, но мне однажды показалось, что разрешив себе думать о запретном, я смогу снизить уровень своих непозволительных желаний. Что ж…. В принципе мне это помогало! Возбуждение разливалось волной восторга в неподвижном теле и сокращениями матки. Медицинский термин - оргазм. Однако – никакого секса и все довольны. Так как я никогда и никому не рассказывала про свою странную практику, то меня никто и не ругал.
3.
А потом были выпускные экзамены в школе, 17 лет и теплый вечер… Мы пили газировку, вино у нас тоже запрещено до 23 лет, ели пирожные, в общем, предавались маленьким разрешенным радостям. Потом пошли гулять по нашему Городу. Горели фонари на набережной, отражаясь в реке. Наш класс рассеялся по площади, впитывая в себя почти взрослую жизнь тихой радостью.
В какой-то момент у меня расстегнулась туфелька, и пока я ковырялась с застежкой, все ушли дальше, не дожидаясь меня. Мы ведь шли к ратуше, я вполне могла и сама до нее добраться. На набережной стоял очаровательный европеец – у меня был наметанный на них глаз!
- Гутен абент, фройляйн! Вам помочь? – на немецком, который я просто обожала, спросил он.
- Я уже справилась, спасибо дорогой герр!
Он восхитился моими ножками и позавидовал ремешкам на туфельках, которые могут обнимать мои ножки. Меня так удивили эти игривые слова, что я начала ему подыгрывать и нести веселую чепуху. У нас не приняты комплементы. Мне он понравился так же, как этот чудесный вечер. У меня началисьЯ почувствовала такие же восхитительные ощущения внизу живота, как при медитации на нефритовый стержень! В общем, очарованная вечером и видимостью свободы, забыв о самодисциплине, через полчаса я сидела на его коленках в номере его гостиницы для европейцев, ощущая под собой восхитительную твердость моего фетиша. А еще через пару часов, когда мы вполне успели опробовать сей предмет на практике, за мной пришли люди из Безопасности СМВ. Они были предельно корректны и со мной, и с европейцем. Он учтиво попросил у них прощения, и сказал, что, вероятно, произошла путаница, потому что он ждал на набережной девушку, которую ему обещали в гостинице. И когда он увидел эту фройляйн, когда она ответила ему по-немецки, он принял ее за обещанную игрушку. Ведь он заплатил за нее. Тем более девушка практически сама проявила инициативу и без малейших колебаний пошла с ним.
Тут надо сделать маленькое отступление. Не подумайте, что в нашей стране есть гражданки, жрицы любви. Такое абсолютно недопустимо среди высокоморальных людей Союза. Путаны – часть обслуживающего персонала гостиниц для Европейцев, они никак не могут быть гражданками СМВ. Их нанимают в Европе и привозят к нам. Они платят огромные налоги Союзу. И их совершенно не уважают наши сограждане. Они даже хуже африканцев - те ведь дикари, что с них взять. А путаны образованы и при занимаются сексом – ужас-ужас-ужас.
Вернемся к кошмару моей юности. Совершенно необъяснимому помутнению.
Немец заботливо спросил у строгих людей из Безопасности Союза, не будет ли у девушки неприятностей из-за досадного недоразумения?
Нет-нет, заверили его люди из БС. С девочкой всего лишь проведут строгую воспитательную беседу. Вы же понимаете, господин, что наша страна очень серьезно относится к вопросам нравственности? Да, ответил господин, он понимает, но просит простить эту девочку!
Меня корректно взяли за локоток и вежливо вывели из гостиницы. Вежливо проводили в машину. И вежливо защелкнули наручники. Потом вежливо сообщили, что мне светит этап в Сибирь. А до этого – Большое Искупление. Они мне разъяснили, что это такое. Рядовые граждане у нас в принципе этого не знают. Так, витают некоторые слухи, но им не принято верить. Так вот, Большое Искупление - это порка, растянутая во времени на неделю или две, в зависимости от выносливости молодого организма. Строго под контролем медицины. Не наносящая значительного ущерба здоровью.
Вот так я и оказалась в том Исправительном лагере № 452. Я думала, что жизнь закончилась! Ревела, пыталась доказать, что это было дурацкое помутнение, переутомление и срыв психики. Меня проверили психиатры и ничего не нашли. Мне пришлось пережить Искупление. Это было ужасно! И в перспективе – три года такого же кошмара? Может проще умереть? Хотя, конечно, мне не дадут. Я теперь под непрерывным наблюдением. И в камере, и в лагере.
4.
Но оказывается, жизнь в лагере не закончилась, а только началась, моя вторая, насыщенная жизнь. В лагере можно было не носить маску законопослушного гражданина! Говорить, что думаешь! Искренне проявлять свои чувства, потому что дальше лагеря уже не сошлют! Дело воспитателей было выслушивать всю ту ахинею, что в первый год несут воспитанники, которая прорывается у них сквозь строгое моральное воспитание, раз уж один раз был срыв. Воспитатели переубеждали нас регулярными искуплениями и логикой, учебой и трудом. Мне предоставили возможность и дальше учить мои любимые языки. Онлайн-университеты действовали и в Сибири, и на Севере. За неуспеваемость тоже наказывали. Я была в ужасе от перспективы постоянной боли и унижением поркой!
Но вскоре произошло то, что примирило меня и с этим!
Порку в лагере проводил тот самый майор Лавров, муж Юльки. Он тогда еще не был Юлькиным другом, хотя они уже неровно дышали друг к другу. Лавров был милым! Несмотря на воспитание ремнем и ротангом, его очень ценили все наши девчонки, хотя я вначале не понимала, за что.
Виктор - так его звали.
Я была новенькая, и мне полагалась по субботам еженедельная порка с воспитательной беседой. А к первой своей порке в лагере я успела еще и по итальянскому схватить пару на контрольной - нервы. Проспала практику. Разбила тарелку в столовой. И с десяток мелких замечаний – за первую неделю пребывания в лагере.
В общем, мне предстояло получить изрядное количество строгих ротангом! Я страшно переживала, что не смогу снова выдержать такого наказания, как при Большом искуплении. На меня снова накатил тот ужас. Однако все наши девочки уверяли меня, что
тут не так страшно, совершенно не похоже на Большое Искуплении, и со временем будет гораздо легче. Уже через пару месяцев кожа привыкнет и задубеет. Однако я им не вполне верила и психовала!
Майор Лавров не сразу приступил к порке, когда я прибыла на малое искупление. Он поначалу просто начал говорить со мной «за жизнь». Оказалось, что он очень ценит молодежь и хочет, чтобы мы все вместе построили достойное, чистое, не гнилое, как в Европе, общество. Идеалы – это замечательно. Труд совершенствует личность. И ведь самому приятно быть хорошим? Но я все дрожала, и его слова плохо доходили до разума. Тогда он обнял меня и начал гладить по спине, по голове, приговаривая что-то типа – голубка моя, я тебя очень люблю, успокойся лапочка, я не начну тебя пороть, пока ты не успокоишься и не поверишь мне, что я хочу тебе только хорошего. Он прижимал меня к себе, и я с ужасом и восторгом ощущала его нефритовый стержень. Вот тогда я рассказала ему про свои медитации на этот божественный элемент мужского тела и о том, что я одержима им с детства. Он сказал, что в общем-то в этом нет ничего страшного, просто ему придется провести курс не только порки. Что все пройдет! Он мне поможет. Я молодец, что рассказала ему про все. Наверное, около часа мы просто разговаривали, пили чай, а потом обнимались. Я слегка успокоилась, вернее, возбудилась, если быть честной, от его прикосновений.
- А теперь ложись, краса моя, на лавку! Я привяжу тебя – чтоб не упала. И еще. Я знаю – тебе будет трудно! Но я обещаю, что в конце, после порки, если ты захочешь, я возьму тебя, как мужчина берет женщину! У меня есть такое право – и это будет не преступлением, а лекарством!
Наверное, только это смирило меня с необходимостью принять наказание без страха. Даже сквозь боль и жалящие удары, сквозь слезы и напряжение, я думала о Викторе как о мужчине, о жезле, и том, что я его получу в конце-концов. Лавров не соврал. Он дал мне то, о чем я грезила, за что собственно и попала в лагеря. Если честно, сила желания была изрядно ослаблена муками, но благодарность к нему была огромной! Виктор сказал, что он может, в крайнем случае, повторить данную процедуру! Но только еще один раз, а если мне снова будет хотеться секса, он будет вынужден отправить меня в лагеря на Севере, а там искупления сложнее, дисциплина жестче, да и климат так себе.
Я к этому времени уже ощутила первый глоток небывалой лагерной свободы, у меня за неделю появилась подружка – Юлька. Я училась в университете языков, о чем так мечтала – вдали от суеты, в размеренной жизни труда и подвига. Наверное, секс это не такая уж значимая в моей жизни вещь, как я думала. Я пообещала майору, что перестану заниматься глупостями и не буду больше думать о нефритовом стержне и медитировать на него. Что стану больше учиться и не буду бояться порки.
Так оно и вышло – второго раза с сексом мне не потребовалось. Особенно потому, что через пару месяцев моя подружка-хохотушка Юлька окончательно влюбилась в Виктора. Она его любила, а не хотела – это огромная разница. И была готова ждать секса с ним, сколько потребуется. Тем более, что через год ей будет 23, время разрешения. Но пару раз она срывалась – Виктор занимался с ней сексом, а потом порол строго за нарушения. Лагерное начальство, чтобы пресечь нежелательные примеры, разрешило им досрочный брак. И, как по секрету рассказала мне Юлька, разрешили секс не только по субботам! Но за дополнительные сеансы обязали мужа строго ее наказывать. Что он и делал – с радостью и любовью.
5.
- Юлька, милая, как у вас в семье? – я обняла свою красавицу, а она облегченно улыбнулась…
- У нас все прекрасно, есть маленькая девочка трех лет!
- И как, майору часто приходится тебя наказывать за излишества?
- Регулярно! – ослепительно улыбнулась Юлька. Он любит меня!
- Бедная ты бедная! – я все-таки пожалела ее, потому что потом, в лагере, мне ни разу в общем и целом не понравилась порка, я просто смирилась с ее необходимостью. Кроме того единственного раза, когда ее проводил Лавров.
- Нет, милая, я самая счастливая на свете, - подружка мечтательно потянулась – а порка… я ее даже люблю! Она, ты не поверишь, делает меня живой, напоминает мне о том, как прекрасна наша жизнь!
Я растерянно покачала головой.
- Но расскажи, как же ты жила эти 7 лет после лагеря? – Юлька посмотрела на меня с тревогой. – Или еще не вспомнила?
Я опять покачала головой – так я скоро в болванчика превращусь… Мне нужно какое-то ключевое воспоминание. Что-то мешает мне вспомнить. Или нечего вспоминать?
- Я закончила строительный институт, постоянно учила языки, и теперь работаю в проектном бюро – изучаю строительный опыт европейцев. - Хотя теперь я понимаю, почему меня никогда не отправляют на строящиеся объекты, почему я всегда работаю в бюро, вдали от иностранцев, работаю только с документацией. Ведь я когда-то любила европейца и загремела из-за него в лагеря!
- Хм, - протянула Юля, - А я думала, что нашу Танюшку упекут в разведку, с ее-то наклонностями! Будет супершпионкой моя подруга! Мастер Деликатного проникновения…
Термин, использованный моей подругой, не был распространенным в Союзе, однако он оказался тем самым ключевым словом к моим забытым воспоминаниям… И я вспомнила, что занималась промышленным шпионажем, деликатным проникновением! Тотчас в памяти всплыли слова, будто написанные алым светом в темноте: «когда ты вспомнишь про деликатное проникновение, тебе необходимо срочно позвонить по телефону…»
Я схватила салфетку, отыскала в сумочке карандаш, и нацарапала цифры…
- Что это? - удивилась подруга.
- Подожди, я должна позвонить!
- Кому?
- Не мешай, мне надо позвонить… - я лихорадочно начала перерывать содержимое сумочки в поисках телефона. Потому что. Я. Должна. Позвонить!
- Танюшка, успокойся. Все-таки нельзя так. Вот выпей молочка от бешеной коровки. – Она вытащила маленькую бутылочку коньяка и плеснула мне в молочный коктейль чуть ли не половину бутылочки. И заставила меня выпить эту отраву. Я попыталась возразить, ведь алкоголь у нас запрещен по будням, а я честная гражданка…
- Фигня, - успокоила меня подруга, - я тут в городе с мужем, он тебя выпорет и все мелкие нарушения типа выпивки будут списаны.
- Я должна позвонить! Как ты не понимаешь. Это не мелкое нарушение, это крупный проступок.
- Пей! – Юлька заставила меня допить стакан и набрала по своему мобильнику мужа:
- Майор Лавров, срочно заезжайте за нами на улицу Волкова, молочное кафе Слоненок. И скажите этой идиотке, чтоб не рвалась никому звонить. – И потом уже более спокойным голосом она добавила, - Витька, представляешь, она шпионка и с блоком, а я ей этот блок случайно снесла. Скажи ей что-нибудь, успокой!!!
Она протянула мне трубку. Спокойный, уверенный, и почти забытый голос строго мне сказал:
- Гражданка Татьяна Смирнова. Я, главный уполномоченный по наказаниям ИЛДМ № 452, Виктор Ефремович Лавров, приказываю вам, бывшая воспитанница № 543, прекратить истерику и явиться на место проведения искупления вместе с моей женой Юлией. Вам все ясно?
- Так точно. – тревожная мания позвонить в моей голове слегка заткнулась, заглушенная к тому же алкоголем. Юлька отобрала у меня телефон, поглаживая меня по плечу. Потом подозвала официанта, который маячил вдалеке с круглыми глазами и все никак не мог решиться позвонить в безопасность, потому что никак не мог понять, есть ли у нас, вернее у Юльки, права так нарушать порядок – пить в кафе строго запрещалось в будние дни. Юлька показала ему какую-то бумажку, увидев которую официант вытянулся, и как мне показалось, чуть ли не отдал ей честь и убежал с глаз долой, сказав, что у него срочные дела.
- Что ты ему показала? – в моем слегка истеричном состоянии я замечала всякие мелочи – профессиональная черта разведчика.
Удостоверение психолога Союза с правом коррекции. Он испугался, что я ему буду сейчас ставить блок.
- А ты умеешь? – я недоверчиво посмотрела на красавицу
- А то, - она подмигнула мне, - научилась за эти года! Хотя конечно это изрядная гадость! Я считаю, что есть гораздо более достойные методы убеждения и хранения тайн. Даже государственных.
Я была не готова вести дискуссию. Поэтому мы молча допили коктейль, пока за окном не показался огромный черный форд
- Наш Витюша приехал! – прощебетала Юля, - побежали в машинку.
И мы побежали. Мне хотелось позвонить полковнику Спицину. Я вспомнила фамилию своего шефа. Но Юлька погрозила мне пальцем. – Пока не думай ни о чем! Сейчас поедем к нам, и с Витюшей будем снимать твой блок. Не бойся, это будет мягко и красиво. И права на снятие у него есть. – она уловила мой взгляд в направлении милиционера, услужливо стоящего у форда (на таких ездили только люди из Управления безопасности Союза). - Не вздумай поднимать панику!
-Арестовываем гражданочку? – услужливо спросил милиционер.
- Нет, служебное мероприятие, малое искупление, - отчеканил Виктор, показав свои документы милиционеру. Тот покивал головой.
Ну точно страна болванчиков, - радостно подумала я. – Отчего радостно? А не знаю.
Был замечательный теплый день, плавно переходящий в ранний вечер. Мы сидели в шикарной и мягкой машинке, которую все очень уважали и боялись. И я пока ничего не нарушила, и собственно была в машинке по государственным делам и под государственной охраной. А рядом лучшая подруга. Коньяк мягко греет внутри. И то, что я ничего не помню про свою жизнь – неважно… Или важно?
- Погоди, не вспоминай! - напомнила мне подруга.
- Гони, Витюша, - это она уже мужу. – И Витюша гнал. По шоссе Хай Чина, потом по загородной трассе…
Вероятно, я заснула. Потому что почти сразу мы оказались около большого трехэтажного коттеджа. Огромный тополь шелестел у входа, нас встречал мужчина. Охранник? Подтянутая фигура, острый взгляд. И взгляд, и мужчина - потрясающие, в которых сочетается сила и умение командовать, ум и насмешливость. Нет, пожалуй, этот человек даже покруче Юлькиного Виктора будет – анализ вела та часть меня, которая раньше была под запретом, скованная блоком.
- Александр, очень приятно, а вы, вероятно Таня? – улыбнулся мне потрясающий мужчина.
- Татьяна Смирнова, - выпалила я и чуть не прибавила свой лагерный номер, а потом смутилась. Потому что Александр вызывал во мне восхитительные чувства… страсть и подчинение, силу и свободу…
В уютной гостиной через полчаса диспозиция была такова: Я лежала на кушетке, а Александр гладил меня по спине и поил теплым молоком с медом. Виктор сидел с Юлькой на диване и гладил ее чуть пониже спины. Юлька вещала как диктор, или скорее как юрист, на видеокамеру:
- Александр Орлов, Виктор Лавров и Юлия Лаврова начинают процедуру снятия блока, поставленного гражданке Татьяне Смирновой. Блок частично слетел совершенно случайно, вышеуказанные лица имеют полномочия снять его полностью. Пароли – белый орел, лилия и солнце, василиск. Армейская разведка. Блок поставлен... Тань, скажи свои пароли!
- Чешуйчатокрылый мотылек, луна, рассвет - бормотнула я какую-то чушь.
- Блок поставлен промышленной разведкой, следовательно - наши полномочия выше. Процедура снятия стандартная – малое искупление, после – перевербовка, постановка новых целей или новый блок. Последнее крайне нежелательно, в связи с многократностью процедуры.
- Тань, ты кого хочешь, чтоб снял все печати с блока? Меня или Сашку? – спросил Виктор
- Пороть будете? – угрюмо спросила я…
- Ага, - радостно ответил Александр. – непременно. Но вам понравится и процесс и результат. Давайте я сниму блок? – красавец-мужчина, от вида которого я чуть ли не падала в обморок, которого я страстно хотела, сам раскрывал мне объятия?
- Ладно, я согласна, снимайте вы, - обреченно-восторженно согласилась я.
- Итак, процедуру полного снятия будет выполнять полковник Александр Орлов. Пятьдесят стандартных ударов, полное снятие блока, постановка паролей на служебную информацию, и запечатление - по обстоятельствам – Я выдернула из Юлькиного бормотания непонятное слово – запечатление.
- Что такое запечатление, Юль?
- Дело в том, что Александр потом хочет предложить тебе работу, - объяснила Юля, -однако это все очень под вопросом… мы и не думали, что ты так погрязла в государственных интригах. А мы-то, наивные, только хотели тебя в них втянуть. А сейчас мало тебя втянуть, тебя еще надо будет перевербовать из одного подразделения разведки в другое, а чтобы не ставить блоков на твой бедный мозг, можно выполнить привязку к ведомому. Привязкой может являться секс, брак, и как высшая ступень доступа к секретной информации – запечатление. Запечатление – это абсолютная преданность младшего по званию старшему, ведущему. Производится по специальным методикам Союза.
- И у меня будет секса, сколько я захочу? – я снова вспомнила свой юношеский трепет… да и во время заданий у меня тоже был очень неплохой секс. Оказывается, я его люблю, и мне – можно! Если государство разрешит.
. Это как ты захочешь, - сдержанно ответил Виктор.
- И сколько захочу? – от такого сообщения мне сразу захотелось привязаться к Александру хоть запечатлением, хоть чем.
- Сколько хочешь, - улыбнулся хищно Александр. Естественно с искуплениями! Ну ты же знаешь, Юлька тебе ведь рассказывала, как это происходит, когда излишества?
- Рассказывала, - подтвердила я грустно.
- И ты бы согласилась? На регулярную порку и бесконтрольный секс? – строго спросил Александр
- Да! Да-да-да… это в сто раз лучше, чем не помнить себя настоящую. Но вначале надо попробовать, а вдруг мне не понравится такое…
И мы пошли пробовать. Блок Саша снял мне легко. Не успела я поорать от его нелегкой, надо сказать, руки, удары ротангом просто прошибали тело насквозь после отсутствия практики, как он уже утешал меня и успокаивал – в спальне, на прохладных простынях. Он гладил и брал меня, целовал и любовался. Так что к утру я согласилась на все – и на запечатление, и на работу. Процедуру запечатления назначили после завтрака. Оказывается, так как он перебежал дорожку промышленной разведке, то надо было поскорее жениться на мне, и для верности еще и запечатлеть.
Прошлое мое задание я вспомнила. Впрочем, его суть - государственная тайна. Могу только сказать, что меня натаскали искать обходные тропки к сознанию и тайнам – тропки гейш. Боже мой! Я – и гейша. Кто бы мог подумать, что внутри яблока – червяк! Последнее я высказала вслух.
- Ты бутон, моя дорогая, в котором сокрыта сила еще нераспустившегося цветка! Только, дорогая, тебе придется забыть об этом своем оружии гейши. Потому что как только ты станешь моей, я не разрешу тебе спать с другими мужчинами ни ради каких интересов Союза! Мои интересы в данной ситуации выше.
- Но тогда как же я пригожусь военной разведке?
- Скажи, тебе понравилось, как я тебя порол? – ответил он вопросом. - Тебе нравится боль?
- Ели честно, не очень! Меня может быть и возбуждает это все, но гораздо больше меня возбуждает секс, его ожидание, радость от того, что не надо будет таиться, огромная страсть к тебе… я уже начала называть Сашу на ты.
И все-таки, я не смогу рассказать тебе о миссии без запечатления. Возможно, тебе придется поначалу терпеть большее количество боли, чем бы тебе хотелось. За это ты получаешь чистое сознание, без блоков, провалов в памяти, приключения, калейдоскоп стран, и новый язык – арабский. Ты будешь изображать жену высокого чиновника в ряде арабских стран. Мою жену.
- Но ведь арабы наказывают своих жен публично! Я…я… не могу на это согласиться! – шквал ужаса скрутил меня. К такому я была не готова, пожалуй. Эти арабы совершенные психи.
- Милая моя Танюша! Именно поэтому я и ищу женщину, которая могла бы это выдержать. Я езжу по исправительным колониям и ищу девушек, которым такое могло быть по плечу. Но искать просто сильных и выносливых девушек – бесперспективно. Они смогут выдержать, но что будут иметь взамен, если они не любят секс? Как их запечатлеть? И еще нужна способность к языкам. У тебя есть почти все вышеназванное. Совершенно случайно я рассказал Виктору, моему приятелю, и его жене, которая имеет доступ ко всем секретам, о моих непростых требованиях. Между прочим, по официальным каналам я такой девушки не нашел. Потому и занялся частными изысками. Так вот Виктор рассказал мне, что была у него одна знакомая девушка, которой понравилось, как он ее порол, потому что она страстно хотела секса. Я заглянул в твое досье. Но там стоит в графе склонность к мазохизму – минус пять по десятибалльной шкале. Ты всем очень профессионально втирала очки, что тебе это не нравиться…
- А мне и не нравиться!
- Я видел, как тебе не нравится, дорогая. Я же проверил! Тебя надо только немного расшевелить… Ты мазохистка с очень большим потенциалом.
Я неуверенно пожала плечами:
- мне кажется, просто я люблю секс больше, чем не люблю порку. Я готова ее пережить ради секса, которого якобы нет. Но я точно не готова к публичным поркам, которые к тому же проводит неизвестно кто и неизвестно где. В нестерильных условиях и нестерильными розгами
- Розги стерильны, дорогая! – Саша улыбнулся. – Они одноразовые и обрабатываются в растворе, убивающем любую живность напрочь! К тому же, я могу выбить себе индивидуальное разрешение наказывать тебя сам - у меня примут экзамен. Однако при процедуре все равно будет присутствовать посторонние люди. Это да. Тут никуда не денешься.
- Вот видишь, - жалобно протянула я, - я не хочу, чтобы меня видели посторонние в обнаженном виде!
- Это твое право, любимая, отказаться! Но я-то не смогу отказаться от своей работы! Тогда ты будешь сидеть дома, в нашем особнячке, а я буду вынужден найти себе какую-нибудь, не такую чудесную девушку, запечатлеть ее и помотаться по странам условных союзничков еще десяток лет – таков мой контракт и долг
- Посторонняя рядом с тобой? – я замотала головой, представив такой кошмар. Нееет
- А что мне еще остается, любимая? – он грустно вздохнул а потом улыбнулся мне ободряюще – но зато у меня есть ты!
- Ладно, уговорил. Запечатлевай. Поеду я с тобой в арабские страны.
- Я научу тебя любить боль, гордится ею – на людях. Кстати, ты знаешь, что когда пересекаешь границу соединенного Арабского Единства, то женщине выдают паранджу, а мужчине плеть? – спросил Саша
- Нет, и что, мне придется постоянно ходить в этой тряпке? – я ужаснулась.
- Увы. А тебя не смущает плеть, - улыбнулся Александр?
- В твоих руках уже почти нет. Кстати, кто-то мне обещал море секса, дорогой? А что насчет прямо сейчас?
- Тогда как насчет тридцати горяченьких искупления перед этим?
- Может на субботу отложим все? Ты там подсчитай общее количество!
-Так нельзя, дорогая, мы ведь не хотим обманывать Родину. Кстати – я ведь еще не познакомил тебя с любимой девятихвосткой!
- Ладно, валяй, знакомь!
Это почти точка моего рассказа. Дальше начинаются государственные тайны, о которых я не вправе рассказывать.
Одно маленькое дополнение. Мы успели провести запечатление точь-в-точь перед тем, как нас пришли «брать»! Мои прежние работодатели. Надеялись, что мы не успеем провернуть дело с переменой разведок? А зря надеялись! Я, кстати, теперь младший лейтенант Татьяна Орлова. Звание присвоено, запечатление есть, свидетельство о браке - тоже. Кю, мои дорогие промышленные разведчики. Я теперь не ваша!